Как всё начиналось

Моё исследование внутренних миров началось задолго до получения первого диплома. С детства меня занимали вопросы: почему люди могут за считанные секунды переключаться с гнева на спокойствие, как будто только что не было ни конфликта, ни обиды? Что такое мысли, роли, где заканчивается одно “я” и начинается другое?

Я часто ловил себя на вопросе: да что у вас вообще в головах происходит?

Этот вопрос не давал покоя — казалось, что у каждого внутри свой скрытый мир, в который нет доступа. Особенно остро я чувствовал это в повседневных семейных ситуациях: взрослые могли сначала ссориться, а потом тут же вести себя так, будто ничего не случилось.

Моя бабушка жила напротив психиатрической больницы. По пути к ней я всегда проходил мимо корпуса, слышал истории, наблюдал за окнами и людьми во дворе. Часто у бабушки собирались её друзья и коллеги: был и главный врач психоневрологической больницы, и родственник, который там работал и тоже заходил в гости. Эти встречи сопровождались профессиональными беседами, историями из практики и даже ироничными шутками “про больницу” — это формировало особый взгляд на психику: серьёзный и, одновременно, с долей чёрного юмора.

Когда в школе появился предмет “психология”, я был уверен: наконец-то узнаю, как устроен внутренний мир человека. На деле же встретил только типологии и списки темпераментов, которые не объясняли живых противоречий. Особенно ставил в тупик вопрос про раздвоение личности: “Что такое личность?” — спрашивал я учителей. Ответ был один — “Это ты”. После этого я не унимался: “Где конкретно она находится?” Никто не мог ответить. Так я начал искать свои ответы.

В детстве, после развода родителей (а точнее — мужа и жены, как я теперь понимаю), был и курьёз: моя близорукость минус 7 сыграла свою роль. Я однажды бросился к незнакомцу, приняв его за отца, и услышал в ответ: “Мальчик, я не твой папа, иди на хрен”. Позже анализировал, как несовершенство восприятия и эмоции могут создавать внутренние мифы, которые потом становятся частью личности.

Были и другие бытовые моменты: ремень или тапочек матери, ссоры, обиды, маленькие предательства. Всё это складывалось в багаж чувств и сценариев, которые оставались на полках памяти, формировали мои реакции, убеждения, ожидания — особенно в роли “сына”.

Не скрываю, бывали моменты, когда хотелось просто исчезнуть. Только прожив собственный кризис и долгий период внутренней растерянности, я начал понимать, что поиск смысла, поддержка и честность с самим собой — необходимы каждому, кто работает с чужой болью.

Почему я выбрал психологию

Именно эти вопросы и внутренний опыт определили мой профессиональный выбор. Мне хотелось понять, что происходит с человеком “изнутри”, как объяснить не только закономерности поведения, но и внутренние противоречия, которые формируют настоящую, а не книжную личность.

Поэтому я поступил в ОАНО ВО «Московский психолого-социальный университет» и получил квалификацию клинического психолога (диплом № 772400026191, 2015 год). Углублялся в семейную психологию и конфликтологию в МГГУ им. М. А. Шолохова (2013 год, удостоверение № 1414), изучал интегративно-ресурсную психотерапию у доктора психологии Веры Леонтьевны Савеличевой (2018 год, сертификат № N25, центр «Вера», Зеленоград), а также медиацию в семейных конфликтах в Европейской академии естественных наук (2015 год, рег. № 023).

Кроме того, имел опыт обучения в Швейцарии, где изучал отельный бизнес и работу с людьми в индустрии гостеприимства. Этот международный опыт дал мне ещё одно измерение понимания человеческих отношений: как строятся доверие и коммуникация, как быстро распознавать и решать конфликты, как важно создавать “психологически безопасную среду” — вне зависимости от страны, профессии или статуса человека. Всё это органично вплелось в мой психологический и терапевтический инструментарий.

Особое место в моём становлении занимает именно Вера Леонтьевна Савеличева — доктор психологии, практический психолог, мой учитель и наставник. Благодаря её опыту и поддержке я научился видеть за симптомом — личность, за ролью — уникальный внутренний мир. Многое из того, что использую в практике, выросло из нашего диалога и наставничества.

Сейчас продолжаю повышать квалификацию в Московском институте психологии (с 2024 года, специализация — клиническая психология, углублённая диагностика и психотерапия состояний личности).

Каждый этап образования был не просто освоением дисциплины, а возможностью проверять теорию на практике, сопоставлять академические знания с реальным внутренним опытом — и собственным, и клиентов.

Как возникла моя теория

Постепенно, сопоставляя личную историю, университетское образование и опыт работы с людьми, я пришёл к выводу:

Человек — это не единое “я”, а сложная система внутренних ролей, каждая из которых может быть самостоятельной, со своей памятью, эмоциями, стратегиями, конфликтами.

Ни одна из существующих теорий не отвечала на этот вопрос так, как хотелось мне. Поэтому и появилась моя авторская концепция — “Психология внутренних миров”. Это теория о том, как живут и взаимодействуют наши внутренние роли, почему они иногда конфликтуют между собой, как в этом рождается внутренняя борьба, тревога, но и возможность для роста.

Моя миссия и профессиональный подход

Сегодня мой опыт и знания сложились в авторскую систему работы, которую я продолжаю развивать и проверять на практике. Я клинический психолог, работаю индивидуально и с семьями, веду консультации онлайн и в кабинете, участвую в научных проектах и постоянно учусь новому.

Моя задача — помочь человеку увидеть и осознать свои внутренние роли, услышать свои эмоции и потребности, разобраться в запутанных чувствах, страхах и привычных сценариях. Для меня важно работать только научно — без эзотерики, мифов и “универсальных советов”.

Каждая консультация — это совместное исследование, где клиент получает не “готовый ответ”, а навык самостоятельного диалога с собой.

В своей работе я опираюсь на преемственность отечественной научной школы: от классиков И.П. Павлова, В.М. Бехтерева, А.А. Ухтомского, Л.С. Выготского до современных исследований в области нейронаук.

Я учитываю вклад А.В. Курпатова и активно интегрирую новейшие открытия ведущих российских и зарубежных нейробиологов: К.В. Анохина, Н.Л. Костюнина, Antonio и Hanna Damasio, Jonas Kaplan, Karl Friston, Olaf Sporns, John D.E. Gabrieli, Russell A. Poldrack, а также современных исследователей — Xiaodong Zhang, Alexandru D. Iordan, Peng Qing, Qi Liu, Georg Northoff и других.

Для меня важно соединять классическую традицию и мировую науку, чтобы мой подход был не только научным, но и практически эффективным.

Также в работе я опираюсь на практику интегративно-ресурсной психотерапии (ИРП) и авторский взгляд на внутренние роли, их автономию и динамику.

Моя миссия — не чинить, а сопровождать до момента, когда человек может ясно и спокойно быть самим собой: принимать свою уникальную историю, видеть свои роли, находить внутреннюю опору и самостоятельность.

Я помогаю людям принимать свою уникальную историю и строить путь к внутренней целостности — без оценок, с уважением к опыту каждого.

Что я предлагаю

• Индивидуальную диагностику и разбор структуры личности и ролей
• Решение тревоги, внутренней борьбы, чувства “застревания”
• Глубокий, научный подход без эзотерики и универсальных “рецептов”
• Конфиденциальность, уважение и профессиональную поддержку
• Современный онлайн-формат или очные встречи в кабинете

Профессиональные профили

• ORCID: 0009-0005-7076-8423
• ResearcherID: NES-1519-2025
• Academia.edu: StanislavPererodin

Если вы ищете не “волшебное решение”, а честный, вдумчивый диалог и путь к себе — буду рад помочь разобраться в себе и увидеть свой внутренний мир шире.

Я работаю с клиентами, находящимися в стабильном психическом состоянии и готовыми к плановой психологической работе.

В случаях острых психических расстройств, угрозы жизни или тяжёлого эмоционального срыва я обязан направить вас к профильным специалистам.

• Что такое кризисная ситуация?

Кризисная ситуация — это состояние, требующее немедленного медицинского или психиатрического вмешательства.

• К таким состояниям относятся:

1. Суицидальные мысли, намерения или подготовка к попытки (например, мысли о собственной смерти, желание “уйти”, планирование способов, прощальные письма).
2. Острое чувство отчаяния, неспособность контролировать себя
3. Панические атаки, при которых теряется контроль над поведением или возникает опасность для себя/других.
4. Агрессия, не поддающаяся контролю
5. Потеря связи с реальностью — сильная дезориентация, спутанность сознания, ощущение “нереальности” происходящего.
6. Ситуации насилия, угрозы жизни и здоровью (домашнее насилие, сексуальное или физическое насилие, угроза убийства, серьезная травма).

Особое внимание: психотические состояния (психоз)

Я не веду клиентов в состоянии острого психоза и других тяжёлых психических расстройств.

Психотические состояния включают:

1. появление галлюцинаций (слуховых, зрительных, тактильных и др.),
2. бредовые идеи (убеждённость в нереальных событиях, идеях преследования, “особой миссии” и пр.),
3. тяжёлую дезориентацию во времени, месте или собственной личности,
4. выраженное нарушение самоконтроля, неспособность отвечать за свои действия,
5. острое возбуждение, агрессию или опасное поведение.

При появлении подобных симптомов необходима немедленная консультация психиатра или вызов скорой медицинской помощи (112, экстренные психиатрические службы).

• После выхода из кризиса

После стабилизации состояния и завершения экстренного лечения возможна плановая работа с психологом по вашему индивидуальному запросу — для восстановления, сопровождения в период реабилитации.

• Куда обращаться в кризисной ситуации?

1. 112 — Единая служба спасения (Россия)
2. 051 — Экстренная психологическая помощь (РФ)
3. Психиатрическая неотложная помощь вашего города

Важно: Клинический психолог помогает с исследованием себя, восстановлением и профилактикой, но не заменяет экстренную медицинскую или психиатрическую помощь.

Если вы не уверены, относится ли ваша ситуация к кризисным — напишите мне или позвоните на горячую линию поддержки. Безопасность — всегда на первом месте.

В классических подходах роли и субличности трактуются как поведенческие позиции, эго-состояния или социальные маски, без строгих критериев автономии и нейронаучной верификации.

В данной теории, опирающейся на модель RAMSD, роль рассматривается как автономная психическая система — с собственной памятью, мышлением, чувствами и нейрофизиологическим коррелятом. Структура и динамика таких ролей формализованы, диагностируются и анализируются на основе современных данных психологии и нейронауки.

Иными словами:

Здесь внутренняя множественность личности объясняется и исследуется не как метафора, а как реально существующая, воспроизводимая система, что позволяет проводить целенаправленную диагностику и терапию.

Работаю с внутренними конфликтами, тревогой, чувством внутренней раздвоенности, эмоциональным напряжением, прокрастинацией, затруднениями в принятии решений, повторяющимися неудачами в отношениях, ощущением “застревания”, потерей мотивации и поиска смысла, а также с трудностями самоопределения и идентичности.

Основной фокус — анализ и интеграция ролевых аспектов личности, что позволяет выявлять и устранять глубинные причины этих состояний.